От чего плачут лошади читать. — У вас спор? — удивился я. — О чем? Другие пересказы и отзывы для читательского дневника

В этой статье мы рассмотрим краткий анализ рассказа "О чем плачут лошади" Абрамова и посмотрим какова главная идея рассказа и какой урок можно извлечь из него. Федор Абрамов действительно необыкновенно ярко изобразил прелести русской природы, и читая рассказ, мы буквально вдыхаем аромат трав, слышим, как порхают бабочки и летают стрекозы, чувствуем, как лошади касаются нас мягкими и теплыми губами.

Захочется потянуться к лошадям и городскому жителю, который видел животных лишь в зоопарке или на арене цирка. А человека, которому доводилось покормить с рук лошадь и дать ей хлеба или сахара, наполнит жалость и сострадание к этим измученным работой и обращением животным. Вот и Рыжуха всплакнула - конюху, который постоянно пьяный, нет дела до того, чтобы дать корма и воды.

Делая анализ рассказа "О чем плачут лошади", мы видим некое фантастическое допущение. После того как лошадь отвечает рассказчику, почему она плачет, выясняется, что она может, будто в сказке, говорить. От Забавы, старой кобылы, читатель узнает, что в прежние времена лошадям были почет и уважение. А как же иначе! Не могли без этих животных обходиться крестьяне, тем и жили. А с приходом техники лошади стали не так нужны. Не совсем их, конечно, отвергли, но все больше пренебрежения появилось у человека к лошади.

Какую идею хотел донести автор?

Федор Абрамов в своем рассказе "О чем плачут лошади", анализ которого мы проводим, старается вызвать сожаление читателя, потосковать о бывших временах. Если внимательно читать произведение, то становится видно, что и самому рассказчику хочется поплакать о том, что былой деревенский уклад разрушен. Чем же он был хорош, разве технический прогресс и появление техники не облегчило жизнь? Но дело в том, что раньше человек лучше ладил с природой, чувствовалось единение с ней. Каждый знал, что и труд, и праздник, да и сама жизнь имеет свою цену. Герой рассказа смотрит в глаза лошади и отражается в них. А ощущает он себя маленьким человеком...

Рассказ побуждает задуматься также о сказочных, деревянных конях, которые так гордо венчают русские крыши. В них воплотилась мечта крестьянина, но теперь о конях забыли, и можно сказать - предали их.

В чем же идея автора, что он хотел нам сказать? Обратим внимание на ключевую мысль анализа "О чем плачут лошади". Чувства героя рассказа подавлены, ведь герой понимает, что и он такой же предатель, потому что представляет собой новое практичное и жестокое время. В конце концов, мы видим, что на нем модные джинсы, и в их карманы он засовывает руки, оставив луг за спиной.

Выводы в анализе

Однако повествователь не так черств душой, наоборот, он тоскует, ведь прежние времена живы в его памяти, он помнит о них, и поэтому ощущает себя противно. Да, он - существо "нелепой лошадиной породы". Почему? Да потому, что ему приходится много работать, а благодарность никто и не выкажет. К тому же он бывший крестьянин, и душа у него крестьянская, не принимающая законов современности - безжалостных и грубых.

Итак, все меньше человек соприкасается с красотой природы, все меньше ценит ее, все больше работает и думает о себе, но пока эти связи остаются, мы будем глубоко сожалеть о потерянном, в том числе, и о лошадях.

Вы прочитали анализ рассказа "О чем плачут лошади" Федора Абрамова. Надеемся, он оказался полезным для вас. В нашем литературном блоге вы найдете сотни статей с анализами произведений и характеристиками персонажей.

Всякий раз, когда я спускался с деревенского угора на луг, я как бы вновь и вновь попадал в свое далекое детство - в мир пахучих трав, стрекоз и бабочек и, конечно же, в мир лошадей, которые паслись на привязи, каждая возле своего кола.

Я частенько брал с собой хлеб и подкармливал лошадей, а если не случалось хлеба, я все равно останавливался возле них, дружелюбно похлопывал по спине, по шее, подбадривал ласковым словом, трепал по теплым бархатным губам и потом долго, чуть не весь день, ощущал на своей ладони ни с чем не сравнимый конский душок.

Самые сложные, самые разноречивые чувства вызывали у меня эти лошади.

Они волновали, радовали мое крестьянское сердце, придавали пустынному лугу с редкими кочками и кустиками ивняка свою особую - лошадиную - красоту, и я мог не минутами, часами смотреть на этих добрых и умных животных, вслушиваться в их однообразное похрустывание, изредка прерываемое то недовольным пофыркиванием, то коротким всхрапом - пыльная или несъедобная травка попалась.

Но чаще всего лошади эти вызывали у меня чувство жалости и даже какой-то непонятной вины перед ними.

Конюх Миколка, вечно пьяный, иногда и день и ночь не заявлялся к ним, и вокруг кола не то что трава - дернина была изгрызена и выбита дочерна. Они постоянно томились, умирали от жажды, их донимал гнус - в затишные вечера серым облаком, тучей клубился над ними комар и мошкара.

В общем, что говорить, - нелегко жилось беднягам. И потому-то я как мог пытался скрасить, облегчить их долю. Да и не только я. Редкая старушонка, редкая баба, оказавшись на лугу, проходила мимо них безучастно.

На этот раз я не шел - бежал к лошадям, ибо кого же я увидел сегодня среди них? Свою любимицу Клару, или Рыжуху, как я называл ее запросто, по-бывалошному, по обычаю тех времен, когда еще не было ни Громов, ни Идей, ни Побед, ни Ударников, ни Звезд, а были Карьки и Карюхи, Воронки и Воронухи, Гнедки и Гнедухи - обычные лошади с обычными лошадиными именами.

Рыжуха была тех же статей и тех же кровей, что и остальные кобылы и мерины. Из породы так называемых мезенок, лошадок некрупных, неказистых, но очень выносливых и неприхотливых, хорошо приспособленных к тяжелым условиям Севера. И доставалось Рыжухе не меньше, чем ее подругам и товарищам. В четыре-пять лет у нее уже была сбита спина под седелкой, заметно отвисло брюхо и даже вены в пахах начинали пухнуть.

И все-таки Рыжуха выгодно выделялась среди своих сородичей.

На некоторых из них просто мочи не было смотреть. Какие-то неряшливые, опустившиеся, с невылинялой клочкастой шкурой, с гноящимися глазами, с какой-то тупой покорностью и обреченностью во взгляде, во всей понурой, сгорбленной фигуре.

А Рыжуха - нет. Рыжуха была кобылка чистая, да к тому же еще сохранила свой веселый, неунывающий характер, норовистость молодости.

Обычно, завидев меня, спускающегося с угора, она вся подбиралась, вытягивалась в струнку, подавала свой звонкий голос, а иногда широко, насколько позволяла веревка, обегала вокруг кола, то есть совершала, как я называл это, свой приветственный круг радости.

Сегодня Рыжуха при моем приближении не выказала ни малейшего воодушевления. Стояла возле кола неподвижно, окаменело, истово, как умеют стоять только лошади, и ничем, решительно ничем не отличалась от остальных кобыл и коней.

«Да что с ней? - с тревогой подумал я. - Больна? Забыла меня за это время?» (Рыжуха две недели была на дальнем сенокосе.)

Я на ходу стал отламывать от буханки большой кусок - с этого, с подкормки, началась наша дружба, но тут кобыла и вовсе озадачила меня: она отвернула голову в сторону.

Рыжуха, Рыжуха… Да это же я… я…

Я схватил ее за густую с проседью челку, которую сам же и подстриг недели три назад - напрочь забивало глаза, притянул к себе. И что же я увидел? Слезы. Большие, с добрую фасолину, лошадиные слезы.

Рыжуха, Рыжуха, да что с тобой?

Рыжуха молча продолжала плакать.

Ну, хорошо, у тебя горе, у тебя беда. Но ты можешь сказать, в чем дело?

У нас тут спор один был…

У кого - у нас?

У нас, у лошадей.

У вас спор? - удивился я. - О чем?

О лошадиной жизни. Я им сказала, что были времена, когда нас, лошадей, жалели и берегли пуще всего на свете, а они подняли меня на смех, стали издеваться надо мной… - и тут Рыжуха опять расплакалась.

Я насилу успокоил ее. И вот что в конце концов рассказала она мне.

На дальнем покосе, с которого только что вернулась Рыжуха, она познакомилась с одной старой кобылой, с которой на пару ходила в конной косилке. И вот эта старая кобыла, когда им становилось совсем невмоготу (а работа там была каторжная, на износ), начинала подбадривать ее своими песнями.

Я в жизни ничего подобного не слыхала, - говорила Рыжуха. - Из этих песен я узнала, что были времена, когда нас, лошадей, называли кормилицами, холили и ласкали, украшали лентами. И когда я слушала эти песни, я забывала про жару, про оводов, про удары ременки, которой то и дело лупил нас злой мужик. И мне легче, ей-богу, легче было тащить тяжелую косилку. Я спрашивала Забаву - так звали старую кобылу, - не утешает ли она меня. Не сама ли она придумала все эти красивые песни про лошадиное беспечальное житье? Но она меня уверяла, что все это сущая правда и что песни эти певала ей еще мать. Певала, когда она была сосунком. А мать их слышала от своей матери. И так эти песни про счастливые лошадиные времена из поколения в поколение передавались в ихнем роду.

И вот, - заключила свой рассказ Рыжуха, - сегодня утром, как только нас вывели на луг, я начала петь песни старой кобылы своим товаркам и товарищам, а они закричали в один голос: «Вранье все это, брехня! Замолчи! Не растравляй нам: душу. И так тошно».

Рыжуха с надеждой, с мольбой подняла ко мне свои огромные, все еще мокрые, печальные глаза, в фиолетовой глубине которых я вдруг увидел себя - маленького, крохотного человечка.

Скажите мне… Вы человек, вы все знаете, вы из тех, кто всю жизнь командует нами… Скажите, были такие времена, когда нам, лошадям, жилось хорошо? Не соврала мне старая кобыла? Не обманула?

Я не выдержал прямого, вопрошающего взгляда Рыжухи. Я отвел глаза в сторону и тут мне показалось, что отовсюду, со всех сторон, на меня смотрят большие и пытливые лошадиные глаза. Неужели то, о чем спрашивала меня Рыжуха, занимало и других лошадей? Во всяком случае, обычного хруста, который всегда слышится на лугу, не было.

Не знаю, сколько продолжалась для меня эта молчаливая пытка на зеленой луговине под горой, - может, минуту, может, десять минут, может, час, но я взмок с головы до ног.

Все, все правильно говорила старая кобыла, ничего не соврала. Были, были такие времена, и были еще недавно, на моей памяти, когда лошадью дышали и жили, когда ей скармливали самый лакомый кусок, а то и последнюю краюху хлеба - мы-то как-нибудь выдюжим, мы-то и с голодным брюхом промаемся до утра. Нам не привыкать. А что делалось по вечерам, когда наработавшаяся за день лошадка входила в свой заулок! Вся семья, от мала до велика, выбегала встречать ее, и сколько же ласковых, сколько благодарных слов выслушивала она, с какой любовью распрягали ее, выхаживали, водили на водопой, скребли, чистили! А сколько раз за ночь поднимались хозяева, чтобы проведать свое сокровище!

Да, да, сокровище. Главная опора и надежда всей крестьянской жизни, потому как без лошади - никуда: ни в поле выехать, ни в лес. Да и не погулять как следует.

Полвека прожил я на белом свете и чудес, как говорится, повидал немало - и своих, и заморских, а нет, русские гулянья на лошадях о масленице сравнить не с чем.

Все преображалось как в сказке. Преображались мужики и парни - чертом выгибались на легких расписных санках с железными подрезами, преображались лошади. Эх, гулюшки, эх, родимые! Не подкачайте! Потешьте сердце молодецкое! Раздуйте метель-огонь на всю улицу!

И лошади раздували. Радугами плясали в зимнем воздухе цветастые, узорчатые дуги, июльский жар несло от медных начищенных сбруй, и колокольцы, колокольцы - услада русской души…

Первая игрушка крестьянского сына - деревянный конь. Конь смотрел на ребенка с крыши родного отцовского дома, про коня-богатыря, про сивку-бурку пела и рассказывала мать, конем украшал он, подросши, прялку для своей суженой, коню молился - ни одной божницы не помню я в своей деревне без Егория Победоносца. И конской подковой - знаком долгожданного мужицкого счастья - встречало тебя почти каждое крыльцо. Всё - конь, всё - от коня: вся жизнь крестьянская, с рождения до смерти…

Ну и что же удивительного, что из-за коня, из-за кобылы вскипали все главные страсти в первые колхозные годы!

У конюшни толклись, митинговали с утра до ночи, там выясняли свои отношения. Сбил у Воронка холку, не напоил Гнедуху вовремя, навалил слишком большой воз, слишком быстро гнал Чалого, и вот уж крик, вот уж кулаком в рыло заехали.

Э-э, да что толковать о хозяевах, о мужиках, которые всю жизнь кормились от лошади!

Я, отрезанный ломоть, студент университета, еще накануне войны не мог спокойно пройти мимо своего Карька, который когда то, как солнце, освещал всю жизнь нашей многодетной, рано осиротевшей семьи. И даже война, даже война не вытравила во мне память о родном коне.

Помню, в сорок седьмом вернулся в деревню. Голод, разор, запустение, каждый дом рыдает по не вернувшимся с войны. А стоило мне увидеть первую лошадь, и на мысли пришел Карько.

Нету вашего Карька, - ответил мне конюх-старик. - На лесном фронте богу душу отдал. Ты думаешь, только люди в эту войну воевали? Нет, лошади тоже победу ковали, да еще как…

Карько, как я узнал дальше, свой жизненный путь закончил в самый День Победы. Надо было как-то отметить, отпраздновать такой день. А как? Чем? Вот и порешили пожертвовать самой старой доходягой. Короче, когда Карько притащился из лесу со своим очередным возом, на него сверху, со штабеля, обрушили тяжеленные бревна…

В каждом из нас, должно быть, живет пушкинский вещий Олег, и года три назад, когда мне довелось быть в Росохах, где когда-то в войну шла заготовка леса, я попытался разыскать останки своего коня.

Лесопункта давно уже не было. Старые бараки, кое-как слепленные когда-то стариками да мальчишками, развалились, заросли крапивой, а на месте катища, там, где земля была щедро удобрена щепой и корой, вымахали густые заросли розового иван-чая.

Я побродил возле этих зарослей, в двух-трех местах даже проложил через них тропу, но останков никаких не нашел…

…Рыжуха все так же, с надеждой, с мольбой смотрела на меня. И смотрели другие лошади. И казалось, все пространство на лугу, под горой - сплошь одни лошадиные глаза. Все, и живые, на привязи, и те, которых давно уже не было, - все лошадиное царство, живое и мертвое, вопрошало сейчас меня. А я вдруг напустил на себя бесшабашную удаль и воскликнул:

Ну, ну, хватит киснуть! Хватит забивать себе голову всякой ерундой. Давайте лучше грызть хлеб, пока грызется.

И вслед за тем, избегая глядеть в глаза Рыжухе, я торопливо бросил на луг, напротив ее вытянутой морды, давно приготовленный кусок хлеба, потом быстро оделил хлебом других лошадей и с той же разудалой бесшабашностью театрально вскинул руку:

Покель! В энтом деле без банки нам все равно не разобраться… - И, глубоко сунув руки в карманы модных джинсов, быстрой, развязной походкой двинулся к реке.

А что я мог ответить этим бедолагам? Сказать, что старая кобыла ничего не выдумала, что были у лошадей счастливые времена?

Я пересек пересохшее озеро, вышел на старую, сохранившуюся еще от доколхозных времен межу, которая всегда радовала меня своим буйным разнотравьем.

Но я ничего не видел сейчас.

Все мое существо, весь мой слух были обращены назад, к лошадям. Я ждал, каждым своим нервом ждал, когда же они начнут грызть хлеб, с обычным лошадиным хрустом и хрумканьем стричь траву на лугу.

Ни малейшего звука не доносилось оттуда.

И тогда я вдруг стал понимать, что я совершил что-то непоправимое, страшное, что я обманул Рыжуху, обманул всех этих несчастных кляч и доходяг и что никогда, никогда уже у меня с Рыжухой не будет той искренности и того доверия, которые были до сих пор.

И тоска, тяжелая лошадиная тоска навалилась на меня, пригнула к земле. И вскоре я уже сам казался себе каким-то нелепым, отжившим существом. Существом из той же лошадиной породы…

Литература советского времени подарила нам немало талантливых писателей. Многие из них писали о деревне, о жизни простого мужика. В данной статье попробуем составить краткий пересказ «O чем плачут лошади», рассказа, написанного Ф. А. Абрамовым.

Об авторе

В двадцатом веке широкое распространение получила так называемая деревенская проза. Она повествовала о судьбе крестьян, затрагивала проблемы, которые до этого момента не были настолько глубоко освещены литературой. Одним из представителей этого течения стал Федор Александрович Абрамов. Прежде чем мы начнем краткий пересказ рассказа «О чем плачут лошади», стоит поведать о самом авторе этого произведения.

Жизнь писателя была поистине сложной. В раннем детстве он перенес потерю отца. Многодетная семья осталась с одной матерью. Казалось, что они никогда не смогут выкарабкаться из нищеты. Но его мама, очень смелая и волевая женщина, сумела наладить свой быт и вместе с детьми из бедняков перешла в «середняки».

Мальчик смог окончить начальную школу, при этом довольно успешно. В средних и старших классах он также отучился, но позднее.

С началом войны он сам попросился на фронт. Участвуя в боевых действиях, он был дважды ранен. Чудом остался жив. Воевать он больше не смог из-за ранений. Но времени писатель даром не терял: он пошел учиться в педагогический институт. Таким образом, после войны он получил филологическое образование и стал настоящим профессионалом в литературной сфере.

Он не остановился на достигнутом и вскоре окончил аспирантуру, защитив диссертацию.

Несомненно, в его произведениях главной темой стала жизнь русской деревни. Он знал о ней не понаслышке. Все трудности быта простого крестьянина он описывал с неимоверной точностью. Благодаря его творениям все смогли узнать, какие проблемы волновали русского мужика в то время.

Главный герой

Краткий пересказ «О чем плачут лошади» Абрамова начнем с описания самого рассказчика. Перед нами - деревенский мужик, который всю жизнь прожил в родной стороне. Он предается воспоминаниям о своем детстве, когда все было по-другому. Мы узнаем о том, что лошади в прежнее время были настоящей драгоценностью в каждой семье. Благодаря их труду крестьяне выживали в трудные времена. Поэтому, даже став взрослым, главный герой не забывает этих сильных животных. Периодически он ходит на луг, где они пасутся, и подкармливает этих работяг хлебом. Мы можем охарактеризовать нашего рассказчика как добродушного и милосердного человека.

В один из таких походов на луг произошло неожиданное. Наш герой увидел знакомую ему лошадь Рыжуху плачущей. Он недоумевает: что же произошло? Ведь он так бережно за ней ухаживает: угощает хлебом и даже челку на днях подстриг, чтобы не лезла ей в глаза. И тут читателя встречает неожиданность: лошадь начинает говорить с рассказчиком!

Рыжуха

О чем же поведала кобылка? Краткий пересказ «О чем плачут лошади» продолжится описанием ее диалога с главным героем. Рыжуха от старой знакомой лошади Забавы узнала, что раньше они жили гораздо лучше. Оказывается, коней холили и лелеяли. Каждый считал своим долгом в первую очередь накормить своего труженика - лошадь. Сам хозяин мог и поголодать, но конь - никогда. Ведь именно они помогали кормиться всей мужицкой семье. А после тяжелого трудового дня своих любимцев встречали всей семьей, чистили, кормили и поили.

Рассказав эту историю другим лошадям, Рыжуха была высмеяна. Никто не поверил ей, поскольку не видели такой жизни и посчитали все сказанное обманом. Теперь все ждут правды от рассказчика: было ли на самом деле такое светлое время? Ответ на этот вопрос даст дальнейший краткий пересказ.

Почему плачут лошади?

Герой не смог сразу сказать всей правды. Он предается воспоминаниям о своем детстве и о любимом Карьке. Рассказчик помнит те времена, когда символ коня был в каждом доме. Краткий пересказ "О чем плачут лошади" включает в себя этот эпизод. Первая игрушка, украшение на крышах, сказки - все было о конях. Их уважали и боготворили, молились на них. Подкова издавна была главным символом удачи и успеха.

Даже вернувшись с войны, герой не забыл своего любимца Карько. Какой трагедией для него стало известие о том, что его коня больше нет! Краткий пересказ «О чем плачут лошади» дополняется информацией о том, что с этого момента автор включает в произведение другую историю. Такой прием называют рассказ в рассказе.

Вспоминая дорогое сердцу животное, герой не может поверить в его смерть. А подробности его кончины и вовсе приводят его в ужас. Оказывается, Карько до последнего дня войны помогал выживать и трудился изо всех сил. Но в день победы им пожертвовали как самым доходягой, дабы отпраздновать конец войны.

Герой долго не мог прийти в себя и даже искал его останки. Конечно же, ему не удалось ничего найти. Но эта история надолго врезалась в его память, и она продолжает наш краткий пересказ «О чем плачут лошади».

Горький финал

Все это главный герой вспоминал, пока другие кони ждали ответа на волнующий их вопрос. А наш рассказчик не знал, что поведать им. С одной стороны, да, жизнь была совсем иной, лошадей ценили и любили. А теперь все изменилось. Любовь и уважение к коням заменила бездушная техника. Краткий пересказ рассказа «О чем плачут лошади», несомненно, должен содержать этот ключевой момент. Машину не нужно жалеть и кормить. Сломалась - починил. Никакой духовности. Теперь коням нашлась замена, и про них забыли. Они сейчас не так нужны, как раньше.

Мы подошли к моменту, который завершит краткий пересказ «О чем плачут лошади». Не решаясь сказать всей правды, герой делает равнодушный вид, как бы успокаивая животных, и отшучивается, что в этом деле без банки не разобраться.

Итог

Накормив своих собеседников хлебом, он, положив руки в карманы, беззаботной походкой покидает луг. Но его поведение притворно. Он не смог сказать всей правды, не захотел расстраивать таких дорогих его сердцу животных.

Краткий пересказ «О чем плачут лошади» Абрамова будет неполным, если мы не опишем состояние нашего героя, когда он ушел. Он почувствовал стыд и собственную никчемность. Все оттого, что он тяжело переживал такие перемены в жизни лошадей, но так и не смог рассказать им всей правды.

Сочинение

Тема живой природы нашла свое многогранное отражение во многих произведениях известного советского писателя Абрамова. Например, в рассказе «О чем плачут лошади» автор делится воспоминаниями о жизни в деревне, мире пахучих трав и добрых, умных животных - лошадей. Автор очень любил лошадей, всегда подходил к ним, ласково разговаривал, гладил их крутые бока. Была у него и любимица. Звали ее Рыжуха. Этой маленькой неказистой лошадке довелось много и тяжело работать. Именно поэтому уже в пять лет у нее была сбита спина и вспухли вены. Но Рыжуха сохранила свой веселый нрав, автора она встречала с радостью.
Однажды она при приближении человека отвернулась. На удивленный вопрос, что же с нею, она заплакала и рассказала такую историю. На летнем сенокосе от старой кобылы Рыжуха услышала песню о том, что раньше люди заботились о лошадях, любили и щадили их, считая своими кормильцами. Но когда Рыжуха стала петь эту песню на своем поле, остальные лошади закричали: «Вранье это все, брехня! Замолчи! Не растравляй нам душу. И так тошно».
И вот Рыжуха обратилась к своему другу с вопросом, были ли такие времена, когда лошадям жилось хорошо. Рассказчик не знает, что ответить. Ведь и правда, лошадь всегда была в крестьянских семьях главной надеждой и опорой. И в праздник, и на работе без лошади не обойтись. И на фронте лошади воевали, многие погибли. Автор, чувствуя вину людей перед лошадьми, пытается отговориться: «Ну, хватит киснуть! Давайте лучше грызть хлеб, пока грызется». Но лошади почувствовали неискренность его слов. Теперь уже не будет между Рыжухой и рассказчиком прежней дружбы я доверия.
Рассказ вызывает чувство острой жалости к лошадям. Эти животные испокон веков тяжко трудятся, значительно облегчая жизнь человеку. А что же люди? Пьяный конюх зачастую забывает о пасущихся лошадях, оставляя их на уже изглоданной дочерна земле. Почти все лошади сгорблены от работы, висит клочьями шкура, гноятся глаза. Что получили они в благодарность за свой труд? Лишь равнодушие. Несправедливо отнесся к ним человек. Когда лошади были сильны и здоровы, то люди ценили их как рабочую силу. А ослабевшие, старые животные не приносят никакой пользы, значит, не стоит и заботиться о них. Вот и плачут лошади от обиды. Автор осуждает черствость, безразличие и эгоистичность людей по отношению к нашим верным друзьям - лошадям.

Федор Абрамов О чем плачут лошади

Всякий раз, когда я спускался с деревенского угора на луг, я как бы вновь и вновь попадал в свое далекое детство - в мир пахучих трав, стрекоз и бабочек и, конечно же, в мир лошадей, которые паслись на привязи, каждая возле своего кола.

Я частенько брал с собой хлеб и подкармливал лошадей, а если не случалось хлеба, я все равно останавливался возле них, дружелюбно похлопывал по спине, по шее, подбадривал ласковым словом, трепал по теплым бархатным губам и потом долго, чуть не весь день, ощущал на своей ладони ни с чем не сравнимый конский душок.

Самые сложные, самые разноречивые чувства вызывали у меня эти лошади.

Они волновали, радовали мое крестьянское сердце, придавали пустынному лугу с редкими кочками и кустиками ивняка свою особую - лошадиную - красоту, и я мог не минутами, часами смотреть на этих добрых и умных животных, вслушиваться в их однообразное похрустывание, изредка прерываемое то недовольным пофыркиванием, то коротким всхрапом - пыльная или несъедобная травка попалась.

Но чаще всего лошади эти вызывали у меня чувство жалости и даже какой-то непонятной вины перед ними.

Конюх Миколка, вечно пьяный, иногда и день и ночь не заявлялся к ним, и вокруг кола не то что трава - дернина была изгрызена и выбита дочерна. Они постоянно томились, умирали от жажды, их донимал гнус - в затишные вечера серым облаком, тучей клубился над ними комар и мошкара.

В общем, что говорить, - нелегко жилось беднягам. И потому-то я как мог пытался скрасить, облегчить их долю. Да и не только я. Редкая старушонка, редкая баба, оказавшись на лугу, проходила мимо них безучастно.

На этот раз я не шел - бежал к лошадям, ибо кого же я увидел сегодня среди них? Свою любимицу Клару, или Рыжуху, как я называл ее запросто, по-бывалошному, по обычаю тех времен, когда еще не было ни Громов, ни Идей, ни Побед, ни Ударников, ни Звезд, а были Карьки и Карюхи, Воронки и Воронухи, Гнедки и Гнедухи - обычные лошади с обычными лошадиными именами.

Рыжуха была тех же статей и тех же кровей, что и остальные кобылы и мерины. Из породы так называемых мезенок, лошадок некрупных, неказистых, но очень выносливых и неприхотливых, хорошо приспособленных к тяжелым условиям Севера. И доставалось Рыжухе не меньше, чем ее подругам и товарищам. В четыре-пять лет у нее уже была сбита спина под седелкой, заметно отвисло брюхо и даже вены в пахах начинали пухнуть.

И все-таки Рыжуха выгодно выделялась среди своих сородичей.

На некоторых из них просто мочи не было смотреть. Какие-то неряшливые, опустившиеся, с невылинялой клочкастой шкурой, с гноящимися глазами, с какой-то тупой покорностью и обреченностью во взгляде, во всей понурой, сгорбленной фигуре.

А Рыжуха - нет. Рыжуха была кобылка чистая, да к тому же еще сохранила свой веселый, неунывающий характер, норовистость молодости.

Обычно, завидев меня, спускающегося с угора, она вся подбиралась, вытягивалась в струнку, подавала свой звонкий голос, а иногда широко, насколько позволяла веревка, обегала вокруг кола, то есть совершала, как я называл это, свой приветственный круг радости.

Сегодня Рыжуха при моем приближении не выказала ни малейшего воодушевления. Стояла возле кола неподвижно, окаменело, истово, как умеют стоять только лошади, и ничем, решительно ничем не отличалась от остальных кобыл и коней.

«Да что с ней? - с тревогой подумал я. - Больна? Забыла меня за это время?» (Рыжуха две недели была на дальнем сенокосе.)

Я на ходу стал отламывать от буханки большой кусок - с этого, с подкормки, началась наша дружба, но тут кобыла и вовсе озадачила меня: она отвернула голову в сторону.

Рыжуха, Рыжуха… Да это же я… я…

Я схватил ее за густую с проседью челку, которую сам же и подстриг недели три назад - напрочь забивало глаза, притянул к себе. И что же я увидел? Слезы. Большие, с добрую фасолину, лошадиные слезы.

Рыжуха, Рыжуха, да что с тобой?

Рыжуха молча продолжала плакать.

Ну, хорошо, у тебя горе, у тебя беда. Но ты можешь сказать, в чем дело?

У нас тут спор один был…

У кого - у нас?

У нас, у лошадей.

У вас спор? - удивился я. - О чем?

О лошадиной жизни. Я им сказала, что были времена, когда нас, лошадей, жалели и берегли пуще всего на свете, а они подняли меня на смех, стали издеваться надо мной… - и тут Рыжуха опять расплакалась.

Я насилу успокоил ее. И вот что в конце концов рассказала она мне.

На дальнем покосе, с которого только что вернулась Рыжуха, она познакомилась с одной старой кобылой, с которой на пару ходила в конной косилке. И вот эта старая кобыла, когда им становилось совсем невмоготу (а работа там была каторжная, на износ), начинала подбадривать ее своими песнями.